Главная
Сникерсни (англ. snickersnee) — английское историческое название ножевого боя, своеобразной народной дуэли на ножах в Нидерландах XVI—XIX веков. Также термин может означать нож, специально предназначенный для использования в качестве оружия. В современном британском английском слово считается устаревшим, в американском английском (в значении «нож») — малоупотребительным.
Этимология
В основе этимологии лежит нидерл. steken of snijden — «колоть и/или резать» — термин, использовавшийся во Фландрии XVI века для обозначения дуэлей на ножах. В англоязычной литературе это выражение в интерпретации поединка на ножах впервые встречается в вышедшей в 1611 году книге английского поэта Сэмюэла Роулендса, где в описании батальной сцены фигурируют «фламандские ножи для стикорснай». А в сатирическом стихотворении «Голландский характер», написанном в 1653 году, во время англо-голландской войны, английский поэт и парламентарий Эндрю Марвелл не только выставляет голландцев пьянчугами и грубиянами, но и упоминает об их любимом развлечении, название которого к тому времени претерпело значительные трансформации и приобрело звучание «сникерсни». Именно эта форма произношения вошла в обиход и стала традиционной; например, один из героев пьесы английского драматурга и писательницы Афры Бен «Голландский любовник» (1673), заявляет: «Я покажу вам, как я хорош в сникерсни!». Чтобы у читателей не оставалось сомнений, что речь идёт именно о дуэли на ножах, автор добавляет ремарку: «Достаёт большой голландский нож».
К XVIII веку большинство словарей, как, например, словарь Бойера 1729 года, уже привычно толкует сникерсни как традиционную фламандскую дуэль на ножах. К XIX веку это слово настолько вошло в обиход, что в некоторых языках и диалектах потерялся его изначальный смысл. В Средней Англии сникерсни было более известно как сникерсниз. Так, в вышедшей в 1881 году работе о диалекте Линкольншира приводится линкольнширское выражение «Тебя ждёт сникерсниз», которым жители местных городков и деревень пугали непослушных детей, причём в этом регионе словом «сникерсни» называли большой нож. «Новый английско-российский словарь», изданный в Москве в 1808—1817 годах, сообщает, что «сникерсни есть резание ножами, поединок на ножах, употребительный в Голландии между простым народом». К середине XIX века сникерсни разошлось по различным диалектам и странам в самых разных значениях. Например, в 1831 году под этим именем фигурируют 70-сантиметровые клинки, которыми казнили бельгийских повстанцев. Документы 1858 года трактуют сникерсни и как любимые кинжалы жителей Фрисландии, и как жаргонное название складных ножей Норфолка, а герой комической оперы «Микадо» (1885) угрожает «выхватить свой сникерсни» уже в интерпретации самурайского меча.
История
Хотя первые официальные свидетельства о существовании сникерсни в Амстердаме датируются лишь 1650 годом, есть основания полагать, что голландская культура дуэлей на ножах имеет значительно более долгую историю. Так, некоторые свидетельства, датированные более ранним периодом, встречаются в документах о церковных взысканиях, налагавшихся реформатской консисторией Амстердама начиная с 1578 года. Эти дисциплинарные дела кроме иных проступков включали и описания различных насильственных деяний, совершённых членами церковной общины, в том числе ряда серьёзных ранений и нескольких убийств с использованием ножей.
Одно из самых ранних свидетельств о голландских народных дуэлях на ножах датируется концом XVI века и встречается в путевых заметках известного английского путешественника Файнса Морисона. В 1591—1595 годах Морисон посетил несколько европейских государств, в том числе Голландию, где среди прочего изучал местные нравы и традиции. Вот как он это описал в своих воспоминаниях:
Говоря о нравах Брабанта и Фландрии, хочу отметить, что люди там свободны и от французского легкомыслия, и от немецкой важности и угрюмости, и по нраву своему находятся посередине между ними. Их женщины в беседе могут показаться вам распущенными, однако, это не так. Для доказательства храбрости у них существуют часто возникающие между ними кабацкие ссоры, когда они достают свои ножи и обговаривают друг с другом правила поединка — будут ли это stecken или schneiden, что обозначает колющие или же режущие удары, после чего сражаются согласно этим правилам. В поединках они используют длинные, узкие и острые ножи, входящие в тело лучше любого кинжала или стилета, и, как показывает мой опыт, наказания за такие поединки с ножами меньше, чем если бы они сражались с кинжалами или мечами. Чтобы вызвать эти ссоры, они произносят оскорбительные речи и отвратительные ругательства.
Примерно в этот же период появляется и известная голландская поговорка, содержащая аллюзию на народные поединки: «Сто голландцев — сто ножей».
В 1618 году выходит труд Якобуса Маркуса «Deliciae Batavicae», на иллюстрациях к которому среди различных жанровых сценок и бытовых зарисовок из крестьянской жизни имеется одно из самых ранних иконографических свидетельств существования в Голландии культуры народных поединков. На одной из гравюр изображены двое крестьян с ножами в правой руке и войлочными шляпами в качестве импровизированных щитов в левой. Дуэль происходит на площадке перед таверной, и за поединком с интересом наблюдает толпа зевак.
Голландская культура народных «дуэлей чести» не формировалась в течение нескольких столетий, а как бы внезапно возникла не раньше второй четверти XVI века. Высказывается предположение, что это произошло под влиянием испанских традиций фехтования и вообще использования холодного оружия. Так, Эгертон Кастл в книге «Школы и мастера фехтования» (1885) упоминает о том, что во фламандском Брюсселе «была академия, обязанная своим происхождением процветающей школе фехтования, учреждённой испанцами во времена их господства в Нидерландах». Появление этой кровавой субкультуры в Голландии было обусловлено целым рядом причин, среди которых затяжной военный конфликт, в который оказались вовлечены голландцы (Восьмидесятилетняя война), а также близость Дюнкерка — крупнейшего «гнезда» корсаров. Даже среди известных дурным нравом и пристрастием к пьянству голландских моряков дюнкеркцы пользовались печальной славой благодаря своей манере выяснять отношения в поединках на ножах.
Несмотря на суровое, вплоть до смертной казни, наказание (особенно на флоте) и осуждение со стороны церкви, традиция сникерсни сохранялась в Нидерландах как минимум до середины XIX века. Причём в поздний период её существования отмечается стремление дуэлянтов в первую очередь порезать лицо — возможно, обезображивание являлось ритуалом и служило для унижения противника. Популярность ножа как оружия пошла на спад после того, как среди горожан в первой четверти XVIII века распространилась мода на прогулочные трости (иногда просто палки), которые стали использовать и как оружие самообороны.
Правила
Сникерсни прежде всего было распространено среди низших классов общества, в том числе крестьян, матросов и представителей преступного мира. Поэтому в отличие от поединков аристократии не сохранилось ни дуэльных кодексов, ни богатой историографии, ни детальных описаний дуэлей. Основным источником по сникерсни являются следственные и судебные документы. Так, до нашего времени дошли 143 дела об убийствах, совершённых в Амстердаме в период между 1650 и 1810 годами; сохранились и материалы по случаям насилия без смертельного исхода.
В голландской культуре народных дуэлей термин voorvechter — «боец» — обозначал человека, искусно владеющего ножом. А выражение eerlijkman, или eerlijk voorvechter — «честный боец» — использовалось в среде дуэлянтов для обозначения человека, соблюдающего правила честного боя, дуэльные ритуалы. Типичный voorvechter всегда носил нож в кармане и был готов пустить его в ход, когда бы его ни вызвали на бой. Обычно вызов на поединок происходил в результате ссоры, вспыхнувшей в мужской компании в таверне или на улице. Самым распространённым поводом для дуэли являлись словесные оскорбления, что сближало ножевые поединки с формальными дуэлями на шпагах или пистолетах. Но объединяло их не только это. По крайней мере одна из сторон должна была почувствовать, что задета её честь. Как и в формальной дуэли, перед началом поединка оскорблённый должен был вызвать своего соперника. В соответствии с правилом, запрещающим поединки внутри помещения, вызов часто представлял собой предложение выйти на улицу в форме ритуальной фразы «sta vast» — «будь мужчиной», или «докажи, что ты мужчина», что в данном контексте можно интерпретировать как «встань и дерись». Совершенно необязательно, чтобы поединок начинался сразу же после выхода на улицу. Сначала ссора переходила в фазу словесной перепалки, и только потом дуэлянты могли отправиться в какое-либо укромное место — как правило, закоулок или внутренний дворик. Но что бы они ни делали до этого, слова «sta vast» становились точкой невозврата. Когда один из участников произносил эту фразу, оба противника должны были достать свои ножи, и с этого момента каждый из них был обязан атаковать или защищаться.
И сами поединки на ножах, и их участники обсуждались в тавернах, а опытные бойцы вызывали восхищение и пользовались популярностью. В некоторых протоколах осмотра тел судебные писцы отмечали, что у жертв была репутация искусных бойцов. Истинные бойцы твёрдо соблюдали основные правила, главным из которых было обеспечить честный бой. В приготовлениях к поединку мог принять участие любой, но когда двое мужчин начинали схватку, остальные обычно отходили в сторону. Согласно традициям голландцев, честь мужчины была важнее его жизни. Следовательно, невмешательство в ход поединка было лучшим, что друзья могли сделать для дуэлянтов. Худшим же вариантом развития событий являлось нападение двух на одного, превращавшее бой в бесславное побоище. И в этом случае концепции народной и аристократической дуэлей также совпадали. Но вмешательство третьей стороны в ход поединка не всегда являлось табу. Например, неписаные правила допускали участие третьего лица в поединке вместо товарища, который по каким-либо причинам не мог продолжать бой. Кроме того, во множестве описаний дуэлей фигурирует участник, вставший между дуэлянтами с целью уговорить их прекратить поединок. Последнее несло определённый риск. Нередко фехтовальщики были настолько заняты своим противником, что не замечали ничего вокруг. В результате «миротворцы» получали случайные ранения, и порой достаточно серьёзные. Так, в протоколе осмотра тела мужчины, убитого в 1721 году, стоит пометка, что смерть наступила в результате ранения, полученного при попытке растащить двух вооружённых ножами соперников. Сами дуэлянты при этом избежали ареста.
В первую очередь эти поединки были проверкой мастерства, и бой обычно прекращался или после первого ранения, или в связи с явным преимуществом одного из бойцов. Но случалось, что дуэли заканчивались смертью участников, причём в протоколах осмотра тел амстердамского суда зафиксировано три инцидента, в которых погибли сразу оба дуэлянта. За редким исключением гибель бойца в народной дуэли являлась следствием несчастного случая и, как и во всех культурах дуэлей на ножах, считалась в среде eerlijk voorvechter не более чем досадным недоразумением. Но многие дуэлянты, представшие перед судом, имели серьёзные ранения, а один из них, приговорённый к смертной казни, настолько ослабел от полученных в поединке ран, что сидел, когда палач отрубал ему голову.
Принципиальная разница между народной и аристократической дуэлями заключалась в спонтанности народных поединков. Хотя ритуал присутствовал и в народной дуэли, но он скорее был рассчитан на мгновенное урегулирование возникшего конфликта. Кроме этого, «народные» дуэлянты, в отличие от участников формальных поединков, никогда не отправляли письменные вызовы — во-первых, чтобы не привлекать внимание властей, а во-вторых, многие из них попросту были неграмотными.
Ещё одним правилом народной дуэли было не доставлять неудобства хозяевам заведения. Если конфликт начинался в таверне, и дело явно шло к драке, то участники ссоры выходили на улицу — поединок всегда происходил снаружи. Даже просто достать нож в помещении уже считалось бесчестным поступком. С неприкосновенностью жилища был связан другой ритуал, известный как выманивание противника из дома. Если это удавалось, то покинувший помещение человек терял защиту этого дома. Если же выманить его не получалось, то нападавший мог поносить и оскорблять его как труса, разбивать в доме окна, ломать забор или в качестве формального вызова воткнуть нож во входную дверь.